26.04.2013 в 19:16
Пишет Госпожа Удача:Люди и кошки.
Вы можете представить себе интерьер, в котором Святая Инквизиция совершенно законными на то время методами добывала признательные показания из ведьм и колдунов? Если не можете, то лучше и не надо. Нервы – они никогда не из стали. Скорее, из непрочной резины.
Так вот, однажды, в застенках, таких мрачных, что вы этого даже и представить себе не можете, у монаха-доминиканца Жуана был самый обычный рабочий день. читать дальшеРутина. Расколоть ведьму. Нечестивая баба была уложена на дыбу, и верный слуга Господа аккуратно раскладывал перед ней свой инвентарь – колюще-режущие, щиплюще-откусывающие и прижигающие предметы в ассортименте. Сплошные «ж» и «щ». Многим его клиентам хватало одного взгляда на эти орудия труда, и признательные показания начинали литься сплошным потоком. Иногда нечестивцев приходилось останавливать: ну-ну, дитя сатаны, не наговаривай уж на себя лишнего-то. Потому что монах-доминиканец – он тоже человек, хочет посидеть в холодке под деревом с кружечкой винца. А если весь день слушать о бесчисленных договорах с дьяволом, похищении молока у соседских коров, тайном поклонении пням в лесу и прочей ерунде – то не только на винцо, на обед времени не хватит. А так и желудок посадить недолго.
По идее, в допросе должен был участвовать секретарь и двое свидетелей, готовых подтвердить, что обвиняемый действительно сознался в приписываемых ему преступлениях. Но вы же сами понимаете, нехватка кадров. Свидетелей на все допросы не хватало. А секретарь… Этот пьяница с утра заливал шары так, что не мог удержать в руках перо, а в ходе допроса то и дело норовил отхлебнуть из чернильницы. Отец Жуан, задолбавшись отчитываться перед начальством за испорченные перья и чернила, плюнул на секретаря (буквально, слюной, пока тот был в отрубе) и начал вести протоколы сам. Вот почему святому отцу не хотелось, чтобы его клиенты наговаривали лишнего. А тут еще эта ведьма…
Судя по ее реакции, допрос ожидался сложный. На разложенные перед ней металлические предметы она взирала без малейшего ужаса, скорее, с любопытством естествоиспытателя. Была в запасе отца Жуана еще одна уловка – подробно рассказать о функциях и воздействии на живой организм каждого инструмента в отдельности, с точным описанием болевых ощущений по шкале от одного до десяти. Обычно в его рассказах фигурировали цифры от пятнадцати до ста. Но едва ли это произведет впечатление на нечестивую особу. Эта явно не из пугливых. Виданное ли дело – живет одна, ночами шляется по лесу, собирает травы. Поговаривают, ее настоями и припарками вся деревня этой зимой исцелилась от эпидемии. Тут даже признание – чистая формальность, и так же ясно: ведьма сама наслала чуму на деревню, чтобы исцелением отвратить своих земляков от Христа. А то, что соседние пять деревень и половину близлежащего города выкосило подчистую, только усугубляет ее вину. Однако такую поди еще расколи.
Пора было начинать. Монах надвинул на голову капюшон и начал нараспев грозно-заунывным голосом, как будто читал молитву:
- Признаешь ли ты, Мария, что вступила на тропу ереси?
- Ты вчера лишнего перебрал что ли, святой отец? – сердито спросила жертва. Голос у нее был хрипловатый, слегка простуженный после ночи, проведенной в сыром тюремном подвале.
- Как смеешь ты, дитя сатаны, дерзить мне? – а он еще надеялся обойтись без насилия! В гневе отец Жуан схватился за щипцы.
- Не в обиду, святой отец, будь сказано, но перегаром же от тебя несет безбожно. Спорим, голова у тебя, как колокол – чугунная, и гудит в ней.
- Так это твои ведьмовские чары? – сужая от злости глаза и кривя тонкий рот, прошипел отец Жуан.
- Это чары того вина, которого ты вчера перепил. Но я тебе вот что скажу: поди съешь пару апельсинов, да выпей чуточку вина, разведенного водой. А как малость полегчает, съешь яичницу с салом.
- Ты мне тут зубы не заговаривай, нечистое отродье. Свидетели видели, как ты ночью ходишь одна по лесу.
- Тоже мне, преступление. Днем-то они сами мне проходу не дают. Только в лес войдешь, начинается: а зачем тебе эта травка, она же ядовитая, а на что тебе этот гриб, ты что, поубивать нас собралась? Поди еще объясни каждому, что травку надо выварить сутки на медленном огне, а гриб мне не в еду, а от мух. Вот и хожу ночью. Кто донес-то на меня?
- Благочестивая Миранда исполнила свой священный долг перед Господом нашим и сообщила священнику на исповеди о твоих злодеяниях.
- Недалекого она ума девица. Пусть теперь к священнику и бегает со своими бедами: ой, Мария, теленок подыхает, ой, Мария, младшего сынишку понос пробрал, ой, Мария, муж меня колотит мало не до смерти!
- И что это за ведьмин камень, который ты дала Миранде? Дьявольский оберег, не дающий мужу учить жену по своему усмотрению?
- Да обычный голыш, нашла на реке. Миранда, она ведь недалекого ума, я тебе говорила, но норов у нее – как у дикой кобылы. Муж ей слово, она ему два – да еще таких, какие я при тебе, святой отец, повторить не решусь. Вот я и велела ей сунуть камень под язык и держать там крепко, пока муж не закончит говорить. А с камнем во рту не больно-то поспоришь! А когда жена мужу не перечит, чего ему драться-то. Мигель парень неплохой, только вспыльчивый.
- Кто научил тебя этой дьявольской премудрости? Не иначе, сам враг рода человеческого?! И вообще, - отец Жуан вспомнил главный довод обвинения, - не заговаривай мне зубы всякой ерундой. Тебя обвиняют в наслании порчи на всю округу и в том, что ты заключила договор с дьяволом, чтобы исцелить жителей своей деревни и отвратить их от лика Христова.
- Тогда почему я вылечила только одну деревню, а не всех? Будь у меня дьявольская сила, я бы всю страну исцелила, разве нет?
- Сила дьявола не безгранична! – громогласно возопил монах, - Господь не допускает, чтобы нечистый победил на земле!
- Так-так-так, погоди, так это Господь поубивал народ в округе? Как ты, святой отец, можешь говорить такое? Меня бы за эти слова уже сожгли на костре! – она приподнялась на дыбе, насколько позволяли кожаные ремни, и уставилась на доминиканца своими темными глазами.
«Вот оно, лицо дьявола», - подумал отец Жуан и схватился за щипцы, - «ничего, сатанинское отродье, посмотрим, как ты запоешь, когда я отщипну тебе пару пальцев на ногах».
Ведьма упрямо и зло смотрела на отца Жуана, явно готовая умереть в муках, не признавая своей вины. Казалось, в воздухе вот-вот сверкнет электрическая дуга. Впрочем, электричества тогда еще не изобрели, поэтому никакой дуги не вышло. Вместо этого раздался противный скрип открываемой двери и потянуло сквозняком. Отец Жуан обернулся. На пороге стоял огромный кот. Густая длинная шерсть делала его похожим на шар, на черном меху выделялись белые усы и тонкая полоска на груди, зеленые глаза были широко открыты, привыкая к полумраку.
- О-о, Сильвестр, как ты попал сюда? – Мария вывернулась так сильно, что ремни впились в кожу, и с обожанием посмотрела на любимца.
- Он – еще одно доказательство твоей вины! – провозгласил отец Жуан. Доказательство вины потерлось левой щекой о дверной косяк и вошло в камеру пыток, высоко задрав хвост.
- Ты посмотри, какой он красавец! А ведь мельник собирался его утопить, новорожденного. А все из-за цвета. Мол, черные кошки – это не к добру.
Сильвестр подошел к монаху и старательно, всем телом от щеки до хвоста потерся о его рясу. После чего упал на бок и игриво задрал вверх переднюю лапу с выпущенными когтями. Жуан забыл, что собирался сказать что-то о дьяволе, его слугах и роли черной кошки во всем этом безбожии.
- У меня в детстве тоже был такой кот, только рыжий, - умильно пробормотал он, присаживаясь на корточки и осторожно трогая указательным пальцем сильвестрову лапу. Кот предупредительно втянул когти и легонько ударил Жуана лапой по пальцу. Мария улыбнулась:
- Он у меня воспитанный, никогда человека не поцарапает. А мышей ловит – я только диву даюсь. Кто ж о нем позаботится-то, когда меня не станет? Еще убьют бедняжку, не приведи Господь!
Кот в притворной ярости осторожно кусал Жуана за руку, распушив усы и взметая хвостом пыль. Жуан начисто забыл о существовании ведьмы, отдавшись детским воспоминаниям:
- Мы вот так же с Амарело играли. А еще он ловил веточку, а я от него убегал.
- Сильвестр тоже любит эту игру.
- А ночью он спал у меня в ногах. Мама ругала, когда видела, что я беру кота в постель, так я его укрывал одеялом, чтобы не видно было.
- Сильвестр любит спать у головы, рядом с подушкой. Но знаешь, утром, если очень голодный или выйти ему надо, может тебя лапой за нос потрогать. Но без когтей, с этим у нас было твердо.
- Амарело тоже… - начал было Жуан и замолк, окутанный воспоминаниями. Капюшон сполз, и Мария увидела, как по щеке инквизитора сползает сентиментальная слеза.
- Послушай, - спросила ведьма, - а может, ты взял бы Сильвестра к себе? Как у вас с этим? Он у меня немного избалованный, и сметаной, и свининкой его подкармливала, но если что – он и на мышах с водой проживет.
Отец Жуан покачал головой. Черный кот в монастыре? Едва ли такое прокатит. Сильвестр, тем временем, наигрался, сел поближе к очагу и принялся старательно вылизывать заднюю лапу.
- Знаешь, - призналась ведьма, - мне кажется, что когда кошка вот так вылизывает свои лапки, все войны и распри вокруг должны утихать.
Монах-доминиканец подошел к дыбе и решительно принялся развязывать кожаные ремни. Сдернул Марию с дощатого помоста и поставил на ноги. Потом порылся на столе с инструментами и взял чистую рясу, которая лежала там на случай, если клиент в ходе дознания испортит своей дьявольской кровью облачение дознавателя. Нахлобучив чистую рясу на ведьму, начал инструктаж:
- Сейчас выходишь за дверь – и сразу направо. Доходишь до поворота, там ступеньки. Поднимаешься на семь ступенек наверх, выше не надо. Входишь в маленькую дверку, потом по коридору до конца, там выход на задний двор. Рабочие не обратят на тебя внимания. Выходишь за ворота, через поле в лес. Все. И больше не вставай на пути Святой Инквизиции.
- А как же он? – Мария кивнула на Сильвестра, который закончил омовение задней лапы и принялся самозабвенно облизывать переднюю. Он то останавливался, прикидывая, достаточно ли, то с удвоенной страстью возвращался к этому занятию.
- Не волнуйся о нас, с Божьей помощью мы выкрутимся, - ответил Жуан, хотя ведьма интересовалась только котом. Вытолкав фигуру в балахоне за дверь, святой отец достал четки и, не отводя глаз от Сильвестра, принялся механически читать молитву. Кот немного потоптался на месте вокруг своей оси и уснул, свернувшись в плотный меховой шар.
- Ведьма сбежала, окутав тебя колдовскими чарами? Это неслыханно! – начальство, как ему и положено, было в гневе. И немного в страхе, потому что на носу очередная внеплановая проверка, а тут такое ЧП.
- Она просто растворилась в воздухе, - сокрушался Жуан, не вставая с колен. За прошедшее утро они порядком затекли, но святой отец справедливо рассудил, что чем ниже голова, тем сложнее ее отрубить, поэтому он для пущей безопасности время от времени отбивал земные полоны, - сквозь запертую дверь прошел ее черный кот. Стоило ему взглянуть на меня, как я окаменел. И только и мог, что молиться про себя. А кот велел секретарю Доминику отвязать ведьму, и все втроем они испарились!
Пьяницу-Доминика нашли быстро – он спал в своей келье, обняв пустой винный кувшин. И если его судьба была решена, что делать с отцом Жуаном, настоятель не представлял. Казнить до прибытия начальства? Или ждать, пока святейшая инспекция сама разберется? Настоятель отдал бы левый мизинец за то, чтобы замять дело. И отец Жуан пришел ему на помощь:
- Прошу, дозволь мне искупить свою вину. Коли слуга дьявола так легко проник сюда, значит, недостаточно крепок я был в молитве. Позволь мне удалиться в дальнюю пустынь, постом, молитвой и покаянием заслужить милость Господню.
Немногим позже отец Жуан вышел за ворота монастыря и бодрым шагом направился через поля на восток. За плечом его болтался туго набитый мешок. Молоденькому послушнику, стоявшему без дела у ворот, солнце светило прямо в глаза, из-за чего, должно быть, и показалось, будто мешок шевелится. Когда фигурка святого отца стала совсем маленькой и почти затерялась на фоне полей, из мешка высунулась лапа и вонзила в жуанову спину пять острых когтей. Монах поежился и обратился к мешку:
- Да погоди ты, сейчас до леса дойдем, возьму тебя на ручки. Не царапайся, проказник, вон, молитвенник из-за тебя пришлось оставить. А какой я монах без молитвенника? Хотя ты еще ничего, терпеливый. А вот Амарело – тот был с норовом! Помню, посадил я его как-то в бочку…
Автор: Superprofan aka Мио-сан
Оригнал тут: superprofan.livejournal.com/48368.html
P.S. Прелесть какая!
Правда, многие быть может скажут, что "тема пыток не раскрыта", но в этом-то и смак!
Инквизиция - а тут такой позитив! Да здравствуют наши хвостатые друзья!
Вы можете представить себе интерьер, в котором Святая Инквизиция совершенно законными на то время методами добывала признательные показания из ведьм и колдунов? Если не можете, то лучше и не надо. Нервы – они никогда не из стали. Скорее, из непрочной резины.
Так вот, однажды, в застенках, таких мрачных, что вы этого даже и представить себе не можете, у монаха-доминиканца Жуана был самый обычный рабочий день. читать дальшеРутина. Расколоть ведьму. Нечестивая баба была уложена на дыбу, и верный слуга Господа аккуратно раскладывал перед ней свой инвентарь – колюще-режущие, щиплюще-откусывающие и прижигающие предметы в ассортименте. Сплошные «ж» и «щ». Многим его клиентам хватало одного взгляда на эти орудия труда, и признательные показания начинали литься сплошным потоком. Иногда нечестивцев приходилось останавливать: ну-ну, дитя сатаны, не наговаривай уж на себя лишнего-то. Потому что монах-доминиканец – он тоже человек, хочет посидеть в холодке под деревом с кружечкой винца. А если весь день слушать о бесчисленных договорах с дьяволом, похищении молока у соседских коров, тайном поклонении пням в лесу и прочей ерунде – то не только на винцо, на обед времени не хватит. А так и желудок посадить недолго.
По идее, в допросе должен был участвовать секретарь и двое свидетелей, готовых подтвердить, что обвиняемый действительно сознался в приписываемых ему преступлениях. Но вы же сами понимаете, нехватка кадров. Свидетелей на все допросы не хватало. А секретарь… Этот пьяница с утра заливал шары так, что не мог удержать в руках перо, а в ходе допроса то и дело норовил отхлебнуть из чернильницы. Отец Жуан, задолбавшись отчитываться перед начальством за испорченные перья и чернила, плюнул на секретаря (буквально, слюной, пока тот был в отрубе) и начал вести протоколы сам. Вот почему святому отцу не хотелось, чтобы его клиенты наговаривали лишнего. А тут еще эта ведьма…
Судя по ее реакции, допрос ожидался сложный. На разложенные перед ней металлические предметы она взирала без малейшего ужаса, скорее, с любопытством естествоиспытателя. Была в запасе отца Жуана еще одна уловка – подробно рассказать о функциях и воздействии на живой организм каждого инструмента в отдельности, с точным описанием болевых ощущений по шкале от одного до десяти. Обычно в его рассказах фигурировали цифры от пятнадцати до ста. Но едва ли это произведет впечатление на нечестивую особу. Эта явно не из пугливых. Виданное ли дело – живет одна, ночами шляется по лесу, собирает травы. Поговаривают, ее настоями и припарками вся деревня этой зимой исцелилась от эпидемии. Тут даже признание – чистая формальность, и так же ясно: ведьма сама наслала чуму на деревню, чтобы исцелением отвратить своих земляков от Христа. А то, что соседние пять деревень и половину близлежащего города выкосило подчистую, только усугубляет ее вину. Однако такую поди еще расколи.
Пора было начинать. Монах надвинул на голову капюшон и начал нараспев грозно-заунывным голосом, как будто читал молитву:
- Признаешь ли ты, Мария, что вступила на тропу ереси?
- Ты вчера лишнего перебрал что ли, святой отец? – сердито спросила жертва. Голос у нее был хрипловатый, слегка простуженный после ночи, проведенной в сыром тюремном подвале.
- Как смеешь ты, дитя сатаны, дерзить мне? – а он еще надеялся обойтись без насилия! В гневе отец Жуан схватился за щипцы.
- Не в обиду, святой отец, будь сказано, но перегаром же от тебя несет безбожно. Спорим, голова у тебя, как колокол – чугунная, и гудит в ней.
- Так это твои ведьмовские чары? – сужая от злости глаза и кривя тонкий рот, прошипел отец Жуан.
- Это чары того вина, которого ты вчера перепил. Но я тебе вот что скажу: поди съешь пару апельсинов, да выпей чуточку вина, разведенного водой. А как малость полегчает, съешь яичницу с салом.
- Ты мне тут зубы не заговаривай, нечистое отродье. Свидетели видели, как ты ночью ходишь одна по лесу.
- Тоже мне, преступление. Днем-то они сами мне проходу не дают. Только в лес войдешь, начинается: а зачем тебе эта травка, она же ядовитая, а на что тебе этот гриб, ты что, поубивать нас собралась? Поди еще объясни каждому, что травку надо выварить сутки на медленном огне, а гриб мне не в еду, а от мух. Вот и хожу ночью. Кто донес-то на меня?
- Благочестивая Миранда исполнила свой священный долг перед Господом нашим и сообщила священнику на исповеди о твоих злодеяниях.
- Недалекого она ума девица. Пусть теперь к священнику и бегает со своими бедами: ой, Мария, теленок подыхает, ой, Мария, младшего сынишку понос пробрал, ой, Мария, муж меня колотит мало не до смерти!
- И что это за ведьмин камень, который ты дала Миранде? Дьявольский оберег, не дающий мужу учить жену по своему усмотрению?
- Да обычный голыш, нашла на реке. Миранда, она ведь недалекого ума, я тебе говорила, но норов у нее – как у дикой кобылы. Муж ей слово, она ему два – да еще таких, какие я при тебе, святой отец, повторить не решусь. Вот я и велела ей сунуть камень под язык и держать там крепко, пока муж не закончит говорить. А с камнем во рту не больно-то поспоришь! А когда жена мужу не перечит, чего ему драться-то. Мигель парень неплохой, только вспыльчивый.
- Кто научил тебя этой дьявольской премудрости? Не иначе, сам враг рода человеческого?! И вообще, - отец Жуан вспомнил главный довод обвинения, - не заговаривай мне зубы всякой ерундой. Тебя обвиняют в наслании порчи на всю округу и в том, что ты заключила договор с дьяволом, чтобы исцелить жителей своей деревни и отвратить их от лика Христова.
- Тогда почему я вылечила только одну деревню, а не всех? Будь у меня дьявольская сила, я бы всю страну исцелила, разве нет?
- Сила дьявола не безгранична! – громогласно возопил монах, - Господь не допускает, чтобы нечистый победил на земле!
- Так-так-так, погоди, так это Господь поубивал народ в округе? Как ты, святой отец, можешь говорить такое? Меня бы за эти слова уже сожгли на костре! – она приподнялась на дыбе, насколько позволяли кожаные ремни, и уставилась на доминиканца своими темными глазами.
«Вот оно, лицо дьявола», - подумал отец Жуан и схватился за щипцы, - «ничего, сатанинское отродье, посмотрим, как ты запоешь, когда я отщипну тебе пару пальцев на ногах».
Ведьма упрямо и зло смотрела на отца Жуана, явно готовая умереть в муках, не признавая своей вины. Казалось, в воздухе вот-вот сверкнет электрическая дуга. Впрочем, электричества тогда еще не изобрели, поэтому никакой дуги не вышло. Вместо этого раздался противный скрип открываемой двери и потянуло сквозняком. Отец Жуан обернулся. На пороге стоял огромный кот. Густая длинная шерсть делала его похожим на шар, на черном меху выделялись белые усы и тонкая полоска на груди, зеленые глаза были широко открыты, привыкая к полумраку.
- О-о, Сильвестр, как ты попал сюда? – Мария вывернулась так сильно, что ремни впились в кожу, и с обожанием посмотрела на любимца.
- Он – еще одно доказательство твоей вины! – провозгласил отец Жуан. Доказательство вины потерлось левой щекой о дверной косяк и вошло в камеру пыток, высоко задрав хвост.
- Ты посмотри, какой он красавец! А ведь мельник собирался его утопить, новорожденного. А все из-за цвета. Мол, черные кошки – это не к добру.
Сильвестр подошел к монаху и старательно, всем телом от щеки до хвоста потерся о его рясу. После чего упал на бок и игриво задрал вверх переднюю лапу с выпущенными когтями. Жуан забыл, что собирался сказать что-то о дьяволе, его слугах и роли черной кошки во всем этом безбожии.
- У меня в детстве тоже был такой кот, только рыжий, - умильно пробормотал он, присаживаясь на корточки и осторожно трогая указательным пальцем сильвестрову лапу. Кот предупредительно втянул когти и легонько ударил Жуана лапой по пальцу. Мария улыбнулась:
- Он у меня воспитанный, никогда человека не поцарапает. А мышей ловит – я только диву даюсь. Кто ж о нем позаботится-то, когда меня не станет? Еще убьют бедняжку, не приведи Господь!
Кот в притворной ярости осторожно кусал Жуана за руку, распушив усы и взметая хвостом пыль. Жуан начисто забыл о существовании ведьмы, отдавшись детским воспоминаниям:
- Мы вот так же с Амарело играли. А еще он ловил веточку, а я от него убегал.
- Сильвестр тоже любит эту игру.
- А ночью он спал у меня в ногах. Мама ругала, когда видела, что я беру кота в постель, так я его укрывал одеялом, чтобы не видно было.
- Сильвестр любит спать у головы, рядом с подушкой. Но знаешь, утром, если очень голодный или выйти ему надо, может тебя лапой за нос потрогать. Но без когтей, с этим у нас было твердо.
- Амарело тоже… - начал было Жуан и замолк, окутанный воспоминаниями. Капюшон сполз, и Мария увидела, как по щеке инквизитора сползает сентиментальная слеза.
- Послушай, - спросила ведьма, - а может, ты взял бы Сильвестра к себе? Как у вас с этим? Он у меня немного избалованный, и сметаной, и свининкой его подкармливала, но если что – он и на мышах с водой проживет.
Отец Жуан покачал головой. Черный кот в монастыре? Едва ли такое прокатит. Сильвестр, тем временем, наигрался, сел поближе к очагу и принялся старательно вылизывать заднюю лапу.
- Знаешь, - призналась ведьма, - мне кажется, что когда кошка вот так вылизывает свои лапки, все войны и распри вокруг должны утихать.
Монах-доминиканец подошел к дыбе и решительно принялся развязывать кожаные ремни. Сдернул Марию с дощатого помоста и поставил на ноги. Потом порылся на столе с инструментами и взял чистую рясу, которая лежала там на случай, если клиент в ходе дознания испортит своей дьявольской кровью облачение дознавателя. Нахлобучив чистую рясу на ведьму, начал инструктаж:
- Сейчас выходишь за дверь – и сразу направо. Доходишь до поворота, там ступеньки. Поднимаешься на семь ступенек наверх, выше не надо. Входишь в маленькую дверку, потом по коридору до конца, там выход на задний двор. Рабочие не обратят на тебя внимания. Выходишь за ворота, через поле в лес. Все. И больше не вставай на пути Святой Инквизиции.
- А как же он? – Мария кивнула на Сильвестра, который закончил омовение задней лапы и принялся самозабвенно облизывать переднюю. Он то останавливался, прикидывая, достаточно ли, то с удвоенной страстью возвращался к этому занятию.
- Не волнуйся о нас, с Божьей помощью мы выкрутимся, - ответил Жуан, хотя ведьма интересовалась только котом. Вытолкав фигуру в балахоне за дверь, святой отец достал четки и, не отводя глаз от Сильвестра, принялся механически читать молитву. Кот немного потоптался на месте вокруг своей оси и уснул, свернувшись в плотный меховой шар.
- Ведьма сбежала, окутав тебя колдовскими чарами? Это неслыханно! – начальство, как ему и положено, было в гневе. И немного в страхе, потому что на носу очередная внеплановая проверка, а тут такое ЧП.
- Она просто растворилась в воздухе, - сокрушался Жуан, не вставая с колен. За прошедшее утро они порядком затекли, но святой отец справедливо рассудил, что чем ниже голова, тем сложнее ее отрубить, поэтому он для пущей безопасности время от времени отбивал земные полоны, - сквозь запертую дверь прошел ее черный кот. Стоило ему взглянуть на меня, как я окаменел. И только и мог, что молиться про себя. А кот велел секретарю Доминику отвязать ведьму, и все втроем они испарились!
Пьяницу-Доминика нашли быстро – он спал в своей келье, обняв пустой винный кувшин. И если его судьба была решена, что делать с отцом Жуаном, настоятель не представлял. Казнить до прибытия начальства? Или ждать, пока святейшая инспекция сама разберется? Настоятель отдал бы левый мизинец за то, чтобы замять дело. И отец Жуан пришел ему на помощь:
- Прошу, дозволь мне искупить свою вину. Коли слуга дьявола так легко проник сюда, значит, недостаточно крепок я был в молитве. Позволь мне удалиться в дальнюю пустынь, постом, молитвой и покаянием заслужить милость Господню.
Немногим позже отец Жуан вышел за ворота монастыря и бодрым шагом направился через поля на восток. За плечом его болтался туго набитый мешок. Молоденькому послушнику, стоявшему без дела у ворот, солнце светило прямо в глаза, из-за чего, должно быть, и показалось, будто мешок шевелится. Когда фигурка святого отца стала совсем маленькой и почти затерялась на фоне полей, из мешка высунулась лапа и вонзила в жуанову спину пять острых когтей. Монах поежился и обратился к мешку:
- Да погоди ты, сейчас до леса дойдем, возьму тебя на ручки. Не царапайся, проказник, вон, молитвенник из-за тебя пришлось оставить. А какой я монах без молитвенника? Хотя ты еще ничего, терпеливый. А вот Амарело – тот был с норовом! Помню, посадил я его как-то в бочку…
Автор: Superprofan aka Мио-сан
Оригнал тут: superprofan.livejournal.com/48368.html
P.S. Прелесть какая!
Правда, многие быть может скажут, что "тема пыток не раскрыта", но в этом-то и смак!
Инквизиция - а тут такой позитив! Да здравствуют наши хвостатые друзья!